- аспект понимания, направленного на смысловое содержание текстов. И. как практика извлечения смыслов из текстов имела место в античности ("аллегорическое" толкование текстов), в v-srednie-veka-4690.html">средние века (библейская экзегетика), в эпоху Ренессанса ("критика текста", "грамматика", лексикография). Положения библейской экзегезы получили теоретическое развитие в романтической эстетике: Ф. Шеллинг указывал на бесконечную множественность смыслов, заключенных в произведении и наново формирующихся в сознании читателя. Категориальный статус И. получила у Ф. Шлейермахера, который различал объективную ("грамматическую") и субъективную ("психологическую", или "техническую") стороны И. Обе стороны И. определяют единый процесс понимания: И. текста с субъективной стороны предполагает определенное представление об авторе, но это представление может сложиться только на основе некоторой объективной И. его текстов. "Грамматическая" И. осуществляется посредством компаративного метода - сравнительного анализа различных значений того или иного слова с целью установления его значения в данном контексте. "Психологическая" И. идет дивинационным путем, "угадывая" значение слова на основе изучения того спектра его значений, который является специфическим для данного автора. В герменевтике Дильтея И. сводится к постижению смысла текста посредством переключения его в психологический и культурный контекст автора и реконструкции этого контекста внутри опыта интерпретатора. Гуссерль доказывал, что к феномену сознания принадлежит предуказание, т. е. горизонтное сознание (впоследствии названное им "жизненным миром" и выступающее, по существу, в качестве контекста), которое указывает на дальнейшие, находящиеся вне опыта в собственном смысле признаки объекта. Это - "уже некая интерпретация... мы оказываемся вовлеченными в многообразие, которое указывает на возможные новые восприятия..., и с очевидностью раскрывает и осуществляет себя в серии образов и представлений". Феноменологический метод исходит из того, что конкретная целостность произведения (и соответствующий ей акт непосредственного, нерасчлененного восприятия) возникает как результат взаимодействия целого ряда онтологических "слоев", а также динамических "фаз" развертывания текста. Задача истолкователя заключается в том, чтобы эксплицировать эти слои и фазы. И. в рамках феноменологии сознания узурпирует независимость вне его представленного содержания и делает ее фактически неограниченной. М. Хайдеггер, переходя от феноменологии сознания к феноменологической герменевтике, указывал, что дело не в прослеживании, наблюдении и оглядывании какой-то точки самости ("я"), но в понимающем схватывании полной раскрытости "бытия-в-мире" сквозь сущностные моменты его устроенности. И. оказывается вторичной по отношению к онтологически предустановленному пониманию, являясь моментом его освоения. То понятое, что ухватывается в преднамерении, становится постижимым понятийно благодаря истолкованию. Высказывание, по Хайдеггеру, является вторичным модусом истолкования. Он выделяет три значения высказывания: 1) высказывание как выявление, показывающее сущее из него самого, не ограничивающееся нашим представлением о нем; 2) высказывание как предицирование, содержащее определение субъекта через предикат (Хайдеггер полагает, что определение суживает "смотрение", замыкая его на одном только выявляющемся объекте как таковом, затемняя полноту сущего); 3) высказывание как сообщение имеет прямое отношение к высказыванию в первом и втором значении. Будучи "общным", оно может быть разделено с высказывающим и другими, даже если у них в пределах видимости нет этого выявленного и определенного сущего. Высказываемое может быть передано дальше и пересказано. Г. Гадамер переводит хайдеггеровскую онтологию понимания в план теории истолкования текста как носителя культурной традиции, утверждая единство понимания, истолкования и "применения". Понимание всегда является "истолковывающим", а истолкование "понимающим", но окончательно понимание осуществляется в результате "применения", т. е. соотнесения содержания текста с мыслительным опытом современной культуры. Понимание, по Гадамеру, нацелено не на извлечение авторского смысла, а на раскрытие содержания "дела", явленного в тексте. Согласно Л. Витгенштейну, высказывание - это выражение мысли. Мышление означает оперирование со схемами, но мысль не то же самое, что схема, потому что мысль не нуждается в переводе, а схема нуждается. Схема (без ее И.) корреспондирует с определенным предложением, переводящим ее в высказывание. Как можно узнать о том, что кто-то понял схему или приказ? Витгенштейн полагает, что он может показать свое понимание только посредством перевода его в другие символы. Т. о., понимание - это перевод в другие символы либо в действие, и поэтому оно сопряжено с И. Существует также позитивистское понимание И., которое ведет к установлению и открытию "объективных" причин порождения текста. Историко-генетическому подходу противостоит как герменевтика, так и семиология. В рамках семиологии существуют два направления - структурный и текстовой анализы. Первое направление стремится из всех существующих повествований разработать единую нарративную модель, при помощи которой можно будет анализировать каждое конкретное повествование в терминах отклонения. Второе направление всякое повествование рассматривает в качестве текста, под которым понимается пространство, где идет процесс образования значений. Задача текстового анализа не в описании структуры повествования, а в том, чтобы произвести подвижную структурацию текста (меняющуюся в зависимости от читательской перспективы и исторического контекста) и проникнуть в смысловой объем произведения, в процесс означивания. Следовательно, необходимо различать структурный и текстовой анализы и не рассматривать их как взаимоисключающие. В герменевтике И. направлена на раскрытие смысла текста как сообщения, адресованного возможному читателю, в семиотике - на расшифровку кода. Р. Барт относит код к сфере культуры: "Коды - это определенные типы уже видимого, уже читанного, уже деланного; код есть конкретная форма этого "уже", конституирующего всякое письмо". Структурации текста способствуют такие культурные коды, как "научный код", опирающийся, например, на правила экспериментальной науки; "риторический код", объясняющий все общественные правила говорения: кодированные формы повествования, кодированные формы речи; к этому коду относятся и метаязыковые высказывания; "хронологический код": "датирование", которое кажется разумеющимся, объективно данным, на самом деле представляет собой практику, глубоко обусловленную культурными правилами (в целях драматизации, наукообразия, достижения эффекта реальности); "социоисторический код", позволяющий связать высказывание со всей суммой усваиваемых с самого рождения знаний о нашем времени, обществе, стране; "код действий" или "акциональный код", поддерживающий фабульный каркас повествования: действия или высказывания, которые их денотируют, организуются в цепочки; и, наконец, "код загадки". Барт подчеркивает, что в классическом повествовании имеются два кода, которые поддерживают векторную направленность структурации: это акциональный код (основанный на логикотемпоральной упорядоченности) и код загадки (вопрос венчается ответом); так создается необратимость рассказа. Именно на этот принцип покушается деконструкция Деррида, пытаясь сделать текст частично обратимым, ставя под сомнение возможность выражения логики поведения - акциональным кодом, и "истины" - кодом загадки. Тенденцию на преодоление противостояния между герменевтикой и семиотикой, можно обнаружить у П. Рикера, который, "понимание" и "объяснение" рассматривает как составляющие единого процесса: первый заключает в себе воспроизведение структурации текста, второй - прояснение кодов читателя, участвующего в этом процессе. В связи с этим вырастает значимость фигуры интерпретатора. Интерпретатор - лицо, осуществляющее И. Всякий знак предполагает наличие интерпретатора. Перцептивный тип семиотической коммуникации требует двух отдельных интерпретаторов - адресанта и адресата. Их различие заключается в том, что первый осуществляет операцию кодирования, а второй - декодирования. R Якобсон выделял два важнейших языковых фактора. Первый из этих факторов представляет собой селекцию. Он опирается на эквивалентность, сходство и различие, синонимию и антонимию. Второй фактор - это комбинация, которая регулирует построение любой последовательности. Он "основан на смежности". Адресант при кодировании осуществляет =-svoboda-vybora-6366.html">выбор элементов до их сочетания в единое целое. Осуществляя же декодирующую операцию, адресат прежде всего должен уловить целое; в этом состоит глубокое различие между статусом слушающего (читающего) и статусом говорящего (пишущего) в речевом общении (тексте). Декодирующий партнер речевого акта гораздо чаще обращается к вероятностным решениям, чем кодирующий партнер. Так, для адресанта не существует проблемы омонимии, ибо он знает подразумеваемое под ним значение, тогда как адресат, пока у него нет опоры на контекст, борется с омонимией и вынужден прибегать к вероятностным испытаниям своих решений. Единство кода для всех членов речевого сообщества, провозглашенное Ф. де Соссюром, на деле не выдерживает критики. Как правило, каждый индивид одновременно принадлежит к нескольким речевым сообществам с разными "радиусами коммуникации" (Сепир). Любой общий код - это совокупность, составленная из различных подкодов, один из которых выбирает говорящий в соответствии с функцией сообщения, его адресатом и характером отношений между собеседниками. Подкоды позволяют передавать и воспринимать информацию с неодинаковой полнотой - от высокой эксплицитности до разных степеней эллиптичности. Письменность (текст) обеспечивает большую стабильность и доступность сообщения для адресата, удаленного от адресанта во времени и/или расстоянии. Существует достаточное различие между слушателем и читателем, состоящее в переносе речевой последовательности из времени в пространство, что ослабляет свойство однонаправленности, характерное для речевого потока. Слушающий синтезирует последовательность уже тогда, когда ее элементы перестали существовать, а для читателя слова сохраняются, и он может вернуться от последующих частей сообщения к предыдущим. Внутренняя речь объединяет адресанта и адресата в одном лице, а эллиптичность формы (незавершенного выражения) интраперсональной коммуникации нельзя свести к одним только вербальным знакам. Мнемонический узел на носовом платке, служащий напоминанием о важном деле, является типичным примером внутренней коммуникации между прошлым и последующим состоянием одного человека. Система конвенциональных символов, декодируемая получателем сообщения в условиях отсутствия адресанта, который имел бы намерение послать это сообщение, используется в разных формах гадания. Так, астрологические предсказания как традиционный код гадания позволяют прорицателю извлекать сведения о человеческой судьбе, играющей роль означаемого, из наблюдаемых вариаций движения планет. Среди знаков-индексов (указаний) существует широкий круг знаков, интерпретируемых их получателем, но не имеющих явного отправителя. Животные не оставляют умышленно следов для охотников, но тем не менее для последних они являются знаками, позволяющими определить вид дичи, а также направление и давность движения животного. Аналогичны симптомы болезней, которые указывают на недуг и уточняют его характер. Есть все основания полагать, что непреднамеренные индексы являются разновидностью знаков, ибо они интерпретируются как сущности, служащие для выражения существования других сущностей. При этом необходимо различать коммуникацию, имплицирующую реального или предполагаемого адресанта, и информацию, источник которой нельзя считать адресантом тех знаков, которые интерпретируются их получателем. Значение интерпретатора усиливается в случае с межъязыковым переводом, ибо в нем обычно не наблюдается полной эквивалентности между единицами кода, но сообщения, в которых они используются, могут служить адекватными И. кодовых единиц или целых сообщений. При переводе с одного языка на другой происходит не подстановка одних кодовых единиц вместо других, а замена одного целого сообщения другим. Переводчик перекодирует и передает сообщение, полученное им из какого-то источника. Как и любой получатель вербального сообщения, переводчик является интерпретатором. Нельзя интерпретировать ни одного языкового явления без перевода его знаков в другие знаки той же системы или в знаки другой системы. В таком случае интерпретатор - лицо, способствующее переводу одних знаков в другие, с целью прояснения существа понимаемого. С. А. Азаренко Философский словарь
Значение «Интерпретация»: В следующем словареВо всех словарях